Группа верующих из общины христиан-адвентистов в с. Мерке Джамбульской области. В верхнем ряду справа налево: Давид Матерн (пастор), Екатерина Лоренц (Бухгаммер), Василий Бухгаммер. Во втором ряду крайний слева - Виктор Бухгаммер, сын Василия Андреевича. В нижнем ряду в центре – младшая из дочерей Лидия.
История становления церкви в Джамбуле (ныне г. Тараз, Казахстан) во многом напоминает историю гонимого народа Божьего. В Джамбуле некогда остановились переселенцы с Северного Кавказа - Гусевы, Дударевы, Дармоедовы, Титоренко. Преследуемые светской властью, они искали новое место для безопасного проживания.
В сентябре 1941 г. в с. Кок-Терек Джамбульской области депортировали В.А.Бухгаммера с женой Марией. Его отец руководил церковью в поволжской Паласовке. В феврале 1942 г. Василия Андреевича демобилизовали в трудармию в г. Коркино Челябинской области, где он работал на бульдозере, осушал болота. Перед концом войны жена с маленькими детьми, Эрной и Марией, переехала к мужу. Тогда же в Коркино стала образовываться община христиан-адвентистов. По соображениям безопасности они собирались тайно.
Однако органы власти, в конце концов, обнаружили верующих. В 1952 г., в течение нескольких дней, арестовали почти всех верующих мужчин. Приговор суда был суровым: от десяти лет и выше. Братья Филенков и Бухгаммер получили по 25 лет.
Попал под подозрение и Василий. Ему пришлось держать подробный отчет о том, почему он «избрал» в качестве выходного дня субботний – день Господний. Василий свято соблюдал четвёртую заповедь Закона Божьего, в котором сказано: «Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой - суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх. 20:8-11).
Василия арестовали несколькими днями позже. памяти его шестилетней дочери Кати этот эпизод запечатлелся на всю оставшуюся жизнь. «Мы, трое сестёр – я, Эрна (13) и Мария (11) были дома. Мама ушла в магазин. Вдруг неожиданно открылась дверь, и в дом один за другим вошли незнакомые мужчины. С ними наш папа, - вспоминает она. - По выражению его лица было видно, что приведен он был не по доброй воле. Отца взяли на работе. В доме ему разрешили сесть на стул. Я, младшая, тут же подсела к нему на колени. Начался обыск.
Почувствовавшие ответственность момента сестры, Эрна и Мария, проскочили в маленькую спальню и незаметно подложили пару книг под тумбочку, а псалмы сумели спрятать за пазухой. Это стало для них своеобразным Провидением Божиим. Господь вознаградил их старание, поскольку этих книг обыскивавшие так и не обнаружили. Нашли, правда, «Великую борьбу» Елены Уайт, спрятанную под одеяло, которую всего за несколько минут до появления «гостей» принес брат Безель. Уже выходя из дома, он заметил, что во двор заходили милиционеры, поэтому быстро скрылся через огород. Безель был единственным, избежавшим судебного преследования.
На появившуюся в разгар обыска маму это произвело самый настоящий шок». В начале марта 1953 г. Катя с мамой ездила к отцу на свидание в Челябинскую следственную тюрьму города Челябинск. Чтобы попасть в тюрьму, нужно было пройти через центральную площадь. Туда же шли толпы народа. Проходя мимо венков и цветов, выставленных у огромного портрета с траурной лентой – умер «отец народов», все начинали плакать. Мария тоже заплакала. Но ее слезы выражали вовсе не печаль. Оплакиваемый всеми диктатор до самой своей кончины наращивал мощь репрессивного механизма, поглотившего очередную жертву, достойную самого настоящего сожаления и слез.
На суде Василию инкриминировали, что «не аплодировал на митинге рабочих своего предприятия», а во время «зачтения речи Иосифа Сталина намеренно уронил кепку в момент бурных аплодисментов, чтобы затем наклониться за ней». Или вот еще одна нелепость, о которой учительница Эрны сообщила всему классу: «В подвале семьи Бухгаммер нашли передатчик. При помощи этой связи он передавал и получал информацию от американцев». Словом: Иуда, иностранный шпион.
Василию дали 25 лет и отправили в Воркуту, он должен был искупать свои «грехи» в угольной шахте № 29.
Через год, в 1954-м, Мария с четырьмя детьми (младшему Виктору исполнилось пять лет) вернулась в Джамбульскую область, в г. Каратау. Надежды на встречу с любимым мужем и отцом почти уже не осталось. Пережить этот огромный срок в тяжелых условиях Крайнего Севера можно было лишь благодаря чуду. Поэтому они с нетерпением ждали каждой весточки от отца. Перечитывали письма по несколько раз. То были минуты особенных переживаний для всей семьи. В церкви Каратау верующие тоже искренне интересовались положением брата Бухгаммера. Эрна с Марией исполняли свою любимую песню, которая начиналась словами:
«Я расскажу мое горе Иисусу,
Склоняясь на коленях пред Ним.
Расскажу Ему все мои тайны,
Пред Иисусом Христом дорогим».
И на фразе: «Скоро ль, папа, вернешься домой?» - все собрание начинало плакать.
Однажды они получили письмо, написанное совершенно неузнаваемым почерком. Писал Василий всегда аккуратно, буквы, как солдатики, выстраивались в ряд, словно по линеечке. В том же письме отец описывал, как обычно, некоторые подробности своей жизни, но при этом не сделал никакого намека, по какой причине у него изменился почерк. «Вероятно, повредил правую руку», – решили родные. Все последующие письма были написаны тем же корявым почерком.
Вскоре после объявления амнистии политическим заключенным стали возвращаться домой так называемые «враги народа». В одном из писем Василий сообщил дату своего освобождения. Читая эту новость, родные плакали от счастья.
Начались спешные приготовления к встрече с отцом. Мать пошила детям курточки, а Вите (6) и Кате (9) - еще и штанишки-шаровары. Своему швейному искусству Мария была обязана мужу. Еще в трудармии Василию приходилось, кроме работы бульдозериста, выполнять заказы по пошиву и перешиванию одежды для рабочих.
По некоторым причинам Василия задержали в лагере. Но наконец наступил этот долгожданный летний день 1955 года. Когда он вышел из вагона, мы сразу же поняли, почему изменился его почерк и почему его не отпустили сразу же после объявления амнистии. Однажды во время работы машинист, по невнимательности, зажал правую руку Василия между двумя сцепными устройствами груженных углем вагонеток. Спасти руку не удалось. После ампутации ему пришлось отлеживаться некоторое время в госпитале.
Когда шли с вокзала домой, младшие, Катя и Витя, отталкивая друг друга, никак не могли поделить между собой единственную руку отца: каждому из них хотелось держаться за его крепкую руку.
Все дети В.А.Бухгаммера ныне живут в Германии. Его четыре дочери, а также многие внуки и правнуки являются членами Церкви христиан-адвентистов. Старшая, Эрна Нойман, живет в Берлине, Мария Виттманн - в Зигсдорфе, что на юге Баварии, Катерина Лоренц - в Гиссене, Лидия Роо - в Висбадене.
Виктор ГОМЕР
Из книги «Пережившие эпоху» Виктора и Давида Гомер
Категория: 2(16) 2009, Семейные реликвии
История становления церкви в Джамбуле (ныне г. Тараз, Казахстан) во многом напоминает историю гонимого народа Божьего. В Джамбуле некогда остановились переселенцы с Северного Кавказа - Гусевы, Дударевы, Дармоедовы, Титоренко. Преследуемые светской властью, они искали новое место для безопасного проживания.
В сентябре 1941 г. в с. Кок-Терек Джамбульской области депортировали В.А.Бухгаммера с женой Марией. Его отец руководил церковью в поволжской Паласовке. В феврале 1942 г. Василия Андреевича демобилизовали в трудармию в г. Коркино Челябинской области, где он работал на бульдозере, осушал болота. Перед концом войны жена с маленькими детьми, Эрной и Марией, переехала к мужу. Тогда же в Коркино стала образовываться община христиан-адвентистов. По соображениям безопасности они собирались тайно.
Однако органы власти, в конце концов, обнаружили верующих. В 1952 г., в течение нескольких дней, арестовали почти всех верующих мужчин. Приговор суда был суровым: от десяти лет и выше. Братья Филенков и Бухгаммер получили по 25 лет.
Попал под подозрение и Василий. Ему пришлось держать подробный отчет о том, почему он «избрал» в качестве выходного дня субботний – день Господний. Василий свято соблюдал четвёртую заповедь Закона Божьего, в котором сказано: «Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой - суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх. 20:8-11).
Василия арестовали несколькими днями позже. памяти его шестилетней дочери Кати этот эпизод запечатлелся на всю оставшуюся жизнь. «Мы, трое сестёр – я, Эрна (13) и Мария (11) были дома. Мама ушла в магазин. Вдруг неожиданно открылась дверь, и в дом один за другим вошли незнакомые мужчины. С ними наш папа, - вспоминает она. - По выражению его лица было видно, что приведен он был не по доброй воле. Отца взяли на работе. В доме ему разрешили сесть на стул. Я, младшая, тут же подсела к нему на колени. Начался обыск.
Почувствовавшие ответственность момента сестры, Эрна и Мария, проскочили в маленькую спальню и незаметно подложили пару книг под тумбочку, а псалмы сумели спрятать за пазухой. Это стало для них своеобразным Провидением Божиим. Господь вознаградил их старание, поскольку этих книг обыскивавшие так и не обнаружили. Нашли, правда, «Великую борьбу» Елены Уайт, спрятанную под одеяло, которую всего за несколько минут до появления «гостей» принес брат Безель. Уже выходя из дома, он заметил, что во двор заходили милиционеры, поэтому быстро скрылся через огород. Безель был единственным, избежавшим судебного преследования.
На появившуюся в разгар обыска маму это произвело самый настоящий шок». В начале марта 1953 г. Катя с мамой ездила к отцу на свидание в Челябинскую следственную тюрьму города Челябинск. Чтобы попасть в тюрьму, нужно было пройти через центральную площадь. Туда же шли толпы народа. Проходя мимо венков и цветов, выставленных у огромного портрета с траурной лентой – умер «отец народов», все начинали плакать. Мария тоже заплакала. Но ее слезы выражали вовсе не печаль. Оплакиваемый всеми диктатор до самой своей кончины наращивал мощь репрессивного механизма, поглотившего очередную жертву, достойную самого настоящего сожаления и слез.
На суде Василию инкриминировали, что «не аплодировал на митинге рабочих своего предприятия», а во время «зачтения речи Иосифа Сталина намеренно уронил кепку в момент бурных аплодисментов, чтобы затем наклониться за ней». Или вот еще одна нелепость, о которой учительница Эрны сообщила всему классу: «В подвале семьи Бухгаммер нашли передатчик. При помощи этой связи он передавал и получал информацию от американцев». Словом: Иуда, иностранный шпион.
Василию дали 25 лет и отправили в Воркуту, он должен был искупать свои «грехи» в угольной шахте № 29.
Через год, в 1954-м, Мария с четырьмя детьми (младшему Виктору исполнилось пять лет) вернулась в Джамбульскую область, в г. Каратау. Надежды на встречу с любимым мужем и отцом почти уже не осталось. Пережить этот огромный срок в тяжелых условиях Крайнего Севера можно было лишь благодаря чуду. Поэтому они с нетерпением ждали каждой весточки от отца. Перечитывали письма по несколько раз. То были минуты особенных переживаний для всей семьи. В церкви Каратау верующие тоже искренне интересовались положением брата Бухгаммера. Эрна с Марией исполняли свою любимую песню, которая начиналась словами:
«Я расскажу мое горе Иисусу,
Склоняясь на коленях пред Ним.
Расскажу Ему все мои тайны,
Пред Иисусом Христом дорогим».
И на фразе: «Скоро ль, папа, вернешься домой?» - все собрание начинало плакать.
Однажды они получили письмо, написанное совершенно неузнаваемым почерком. Писал Василий всегда аккуратно, буквы, как солдатики, выстраивались в ряд, словно по линеечке. В том же письме отец описывал, как обычно, некоторые подробности своей жизни, но при этом не сделал никакого намека, по какой причине у него изменился почерк. «Вероятно, повредил правую руку», – решили родные. Все последующие письма были написаны тем же корявым почерком.
Вскоре после объявления амнистии политическим заключенным стали возвращаться домой так называемые «враги народа». В одном из писем Василий сообщил дату своего освобождения. Читая эту новость, родные плакали от счастья.
Начались спешные приготовления к встрече с отцом. Мать пошила детям курточки, а Вите (6) и Кате (9) - еще и штанишки-шаровары. Своему швейному искусству Мария была обязана мужу. Еще в трудармии Василию приходилось, кроме работы бульдозериста, выполнять заказы по пошиву и перешиванию одежды для рабочих.
По некоторым причинам Василия задержали в лагере. Но наконец наступил этот долгожданный летний день 1955 года. Когда он вышел из вагона, мы сразу же поняли, почему изменился его почерк и почему его не отпустили сразу же после объявления амнистии. Однажды во время работы машинист, по невнимательности, зажал правую руку Василия между двумя сцепными устройствами груженных углем вагонеток. Спасти руку не удалось. После ампутации ему пришлось отлеживаться некоторое время в госпитале.
Когда шли с вокзала домой, младшие, Катя и Витя, отталкивая друг друга, никак не могли поделить между собой единственную руку отца: каждому из них хотелось держаться за его крепкую руку.
Все дети В.А.Бухгаммера ныне живут в Германии. Его четыре дочери, а также многие внуки и правнуки являются членами Церкви христиан-адвентистов. Старшая, Эрна Нойман, живет в Берлине, Мария Виттманн - в Зигсдорфе, что на юге Баварии, Катерина Лоренц - в Гиссене, Лидия Роо - в Висбадене.
Виктор ГОМЕР
Из книги «Пережившие эпоху» Виктора и Давида Гомер
Категория: 2(16) 2009, Семейные реликвии
